The Fecal Rebellion

Каков исток в западном небе тому мистическому сиянию,
Что взывает собой к неприступному слёз проливанию,
Застилая блеклым светом своим весь горизонт,
Ослеплённо стремясь в места где правит безжалостный архонт?

И днём, и ночью узришь ты тот свет, что так отчаянно пылает,
Коий гибельными лучами своими всё живое насквозь отчаянно пронзает,
Чей секрет разрушительный не дозволено познать никому,
И тем обездоленным, кто молитвы ему возносит, не ответит он ни одному.

Нескольким из тех, кому казалось, что способны они природу его осознать,
Суждено было образы картин прошлого в воспоминаниях своих распознать,
Что возродили в простых смертных чувство стыда за бездумные свершения их,   
И все то, что разрушало род человеческий и явилось истичником всех бед людских.

Какова же природа гангрены, раскинувшей корни свои над головами нашими,
Взращая страхи изнутри каждого, что казались уже навсегда в глубинах разума павшими,
Заточённые и изничтоженные в темницах человеческих сердец,
Клятвенно обещанные быть забытыми навсегда, но увы в тщетных изъявлениях, которым настал скоропостижный конец?

Неужели это лишь осколок человеческого существа,
Что на землю был брошен им вследствие его земного торжества,
Иль это нечто более громоздкое, имеющее поистине зловещий размах,
Та мира часть, с которой человек желает совладать дабы обуздать свой страх?

Предрешено ли всем кошмарам человека обрести однажды плоть,
Дабы обречь на страдания в зловонии своём, и суть его в осколки размолоть?

Так допустимо ли, что все последствия абсурдности поступков наших, словно грязную посуду, мы присуждаем в наследство потомкам, ибо конечно, порождённое однажды ошибками человеческими не сможет доставить ему удовольствие в процессе избавления, поэтому единственный выход - покинуть всю грязь нами сотворённую приемникам, ведь по законам разума извращённого они должны восхищаться нечистотам в которые их окунули с головой, и поглощать их словно блюда заморские, от восхищения да эйфории свой рассудок доводя; возможен ли исход подобный, что однажды вся та грязь и абстракность деяний наших, от которых мы цинично отказались, восстанет против прародителей своих дабы не быть более миражом в памяти ихней и возлечь вновь внутрь тех буржуазных и тиранических представителей рода людского, что дал ей однажды право на существование?   

Именно так всё однажды и произойдёт,
Словно в ситуации, когда мать новорождённому жизнь воздаёт:
Часть плоти её внезапно становится чем-то иным,
Отдельным организмом; в утробе заключенным как одним, так и с кем-либо другим.
И стоит только матери утратить откровенность, что дети бы радость в сердце её привнесли,
Как в утробе той, где новая жизнь теплится, презренные очи её не разглядят более любви,
Зачато что однажды, назад уж не вернуть! Пронжённым быть нутру подобных тварей!
Когда из плоти павшей стальные копья взрастут и исполосуют изнутри человечий бестиарий.

На колени в миг падя,
От недуга внезапного своё тело изводя;
Ощутив неведомые путы вокруг шей своих,
Что безжизненными покинет в пустошах тела их.
На колени однажды падя,
Узнать им суждено, от недуга внезапного своё тело изводя:
Вся грязь покинутая человеком на земле взяла в руки меч.
И подобно шторму, львиным рыком порождённому, средь людского рода начнётся небывалая в истории сечь.